Любовь-сторгэ — это любовь-дружба, любовь-понимание. Любящие такой любовью вслушиваются друг в друга, стараются идти друг другу навстречу. Они тяготеют к глубокой душевной близости, ищут везде и во всем путь наименьшей боли.
Секс в такой любви ясен и прост, любящие считают его продолжением своей душевной близости.

Любовь-агапэ — самоотверженное чувство, полное альтруизма и терпения. Она похожа на сторгэ — в ней громко звучат душевные и духовные созвучия. Но ее чувства более горячи, чем у сторгэ, и ее телесный огонь может быть более пылким.
Сегодня такая любовь-самоотверженность редка: она встречается лишь у каждого 13-го—14-го человека, и чаще бывает женской.

Любовь-эрос — пылкое чувство, которое бурно горит в человеке и захватывает всю его душу и всё тело. Телесные тяготения могут стоять в ней на первом плане, особенно в ее начале, но она тяготеет кравновесию тела и души.
Любовь для «эросиан» — культ, праздник, они ярко помнят день первой встречи, мгновение первого поцелуя, потрясение первой близости.
У них очень обострена душевная зависимость от близкого человека. Любящий делает для него всё — и от любви к нему, и от боязни потерять его, особенно если тот любит его другой любовью.
По своему облику любовь-эрос — это как бы пылкая юношеская любовь. Она и бывает чаще у молодых, а среди зрелых — у людей горячих и долгих чувствований.

Чистые виды любви, видимо, встречаются не часто, и чаще любовь бывает смешанной, вбирает в себя черточки от разных чувств. Но при этом одно из таких чувств может быть главным, а другие — подсобными.

Еще один вид любви — маниа, любовь-одержимость (от греческого мания — болезненная страсть). Это очень неровное чувство, оно то и дело мечется между возбуждением и подавленностью.
Люди, которые питают такое чувство, часто повышенно тревожны, в них живет чувство неполноценности, скрытое или осознанное. Маниа чаще встречается у неуравновешенных интровертов-дистонов, нервических и холериков, которые обращены в себя и страдают от внутреннего разлада.
Она часто бывает у юных с их избыточной неуверенностью в себе; у них она может вкрапливаться в другие виды чувств и даже окрашивать их в свой цвет.
Но — это исключительно важно — темные слои мании можно ослабить, а светлые усилить, сделать ведущими. Для этого надо помочь человеку ослабить его чувство неполноценности. Надо поднять в нем подспудное самоуважение, уверить ранимые слои подсознания, что его любят по-настоящему.
И если удастся создать в его душе чувство защищенности, уверенного спокойствия, он ответит на это самой горячей, самой преданной любовью — любовью спасенного от беды.

Еще один вид чувства — прагма (по-гречески дело, практика). Это чувство спокойное и благоразумное. Если в мании самодержавно царят чувства, а разум подчинен им, то в прагме наоборот — царит разум, а чувства покорны ему.
Прагмик сознательно руководит своим чувством. Он хорошо относится к близкому, помогает ему раскрыть себя, облегчает жизнь, остается преданным ему в испытаниях.
Прагма — это больше привязанность, чем любовь, — флегматизированная любовь, любовь без первых, юных ступеней, которая начинается сразу со спокойного, зрелого, устоявшегося чувства.
Девиз прагмы — как можно более полная совместимость, и она очень помогает людям уживаться, сближать свои интересы, обычаи, поведение.

Еще один вид чувства — лудус (по-латыни — игра) — любовь-игра.
Лудиане влекутся к одним только радостным ощущениям, а более серьезные чувства их отпугивают. Они живут мгновением, редко заглядывают в будущее…
Лудианин не тянется к душевной близости, ему гораздо важнее собственная независимость. У него особое отношение и к телесным радостям. Они для него — не высшая цельи не часть эмоциональных отношений. Это часть его игры, одно из ее русел, и он не вкладывает в них душу, старания. Ему дороже удовольствие от самой игры, чем от ее промежуточных выигрышей, его больше влечет легкость игры, чем ее результаты.
Поэтому он может быть неярок и однообразен сексуально, редко старается углубить свое любовное искусство. И если партнер не испытывает с ним радости, он не стремится дать ему эту радость, а делает то, что ему легче — ищет себе другого.
Конечно, это не любовь, а просто любовное поведение — психологическое и телесное. Лудиане не могут любить, в их душах просто нет струн, на которых разыгрывается это чувство. В них царят гораздо более простые струны наслажденческих чувств, и они занимают там свое законное место, и чужое — место более глубоких и более сложных чувств.